Вода занимает особое место в жизни жителей затопленных территорий, ведь большинство территорий находятся на побережье крупных водоемов и рек. Расположившееся на Севере России Белозерье – это композиция озер, ансамбли которых формируют специфику экологического и культурного ландшафта. Вода пребывает и убывает в жизни белозерцев, колышется в их памяти, отзывается в телах. И хотя само затопление составляет поворотный пункт в их судьбах, вода появляется в их жизни задолго до всяких «великих строек».
«Впервые я увидела Белое озеро. Кругом вода, а я стою на берегу, смотрю на озеро и говорю: «дядя Саша, лужа-то какая большая!».
Так о Белом озере вспоминает переселенка Валентина Хлопотина. В незамутненных глазах маленькой девочки озеро было чем-то любопытным и неизведанным, но безопасным, мирным и спокойным. Лужа не способна обидеть, зато может стать местом для игры. Сейчас, читая эти воспоминания, мы умиляемся детской непосредственностью, потому что знаем, какую скрытую мощь хранят эти воды на самом деле.
«И мы вот ходили в Крохино в школу. Это я первый раз помню по плотине шла. Сестра моя и подружка ейная, они пробежали, а меня оставили на той стороне Крохинской. На этой стороне вода близко идёт с провода, а там бурлит, как вот не знаю, ой, ужас, так в глазах осталось. Это я уже в 5 классе в Крохино училась. На коленках переползала…Страшно было идти, очень страшно. Вот такая ширина была. Туда, – не знаю, сколько метров, там вода бурлит, а здесь-то вот совсем рядышком вода».
В воспоминаниях Галины Сергеевны Морозовой вода показывает свою истинную сущность – это не незначительная лужа, а неотъемлемая часть ландшафта, к которой необходимо приспособиться. С водой и ее течением нужно считаться. Через мосты, суда и прочие переправы она становится преградой на пути к жизненно важным полянам с грибами и ягодами, магазинам, школам и другим поселениям. Так вода уверенно охватывает быт жителей Белозерья.
Плотина Крохино. Источник: архив Белозерского порта»
«Рано потонул – долго бы да долго бы жил»
Вода может поглощать людей, затягивать их на свое дно, как неведомый монстр. Переселенке Галине Сергеевне было 10-12 лет, когда она тащила из воды упавшего за парапет на пристани теленка. Теленок — едва только родившийся,«еще послед не отошел». После она вытаскивала изо льда девочку 6-7 лет. Та шла по льду, «с плошками, за обедом в садик» для своего младшего брата. Как была, в шубке и белом платочке, девочка оказалась в полынье на фарватере. Вытаскивала её 10-летняя Галя за воротник, ползком, на животе. Кому-то повезло меньше: «Брат Александр на войне был, — говорит переселенка, — раненый пришел с войны. Потонул он, - девочку спасал. Ехали в лодке пьяные… с работы с Пидьмы в Крохино. Драться стали тут мужики - лодка опрокинулась…». Глубина вод Белого озера гипнотизировала и внушала трепет. Жители Белозерья ни на секунду не забывали: вода – это стихия, шутки с которой могут привести к гибели. Именно поэтому многие переправы охранялись дозорными.
г. Белозерск. Прибой волны на Белом озере. Источник: starina.ru»
«Вы, каргулинцы, уроды, смоляные бочки. А крохинские ребята – алые цветочки»
Река Шексна не просто разделяла Белозерье на два берега, но и проводила границу между двумя сообществами – жителями деревень Каргулино и Крохино. Между жителями разделенных рекой деревень были натянутые отношения. Была такая поговорка: «Ах вы, бляди-заречане, не ходите за реку. А ваши головы останутся на этом берегу». Одним из излюбленных занятий жителей деревень, когда им доводилось встречаться, были драки. Переселенец Юрий Козлов отмечает: «[К]ак праздники, так драки были. Они тут приезжали на лодках к церкви, тут в садик. И тут наши крохинские парни с каргулинскими дрались».
Схема расположений домов в д. Каргулино и Крохино до затопления. Источник: архив фонда «ПроНаследие»
«Казанская, троица, паска.. вот эти вот праздники… Cобирались на берегу, вот летом на пятачке на этом собирались, гармошка играла. Некоторые и старушки плясали, и веселились…<…> Раньше было хорошо, весело»
В конечном счете после драк наступали примирения. «Это святое дело – каждый праздник подраться. Потому что больше-то что делать?». Деревенские жители собирались вместе на берегах реки и отмечали совместные праздники. Река служила местом теплых встреч и посиделок. Тесное соседство делало людей ближе друг к другу. Различия между между крохинскими и каргулинскими стирала речная переправа.
На деревенской вечеринке «веселье». 1950-е. Источник: russianphoto.ru»
«Ведь раньше-то река была, Шексна. Так вот затопление сделано. Там всё у нас-то всё залито водой».
Затопляющая и сметающая все вода остается в памяти всех переселенцев как самый сильный образ. Вода окончательно перестает быть дружелюбной – теперь она везде. Знакомые с детства маршруты, родной ландшафт, привычные «здесь» и «там» смываются. Вода подходит медленно, капля за каплей: «не сразу, это самое, что раз и – вот как вот в ванну-то наливаешь, она же потихоньку – так и тут видно. Бани поплыли, значит, там, кто не успел там что-то, дома там что-то, сарайки вот эти какие-то там, у кого что было - там поплыло». Зловеще медленное движение водных потоков вызывает у непосредственных свидетелей чувство ужаса – многие признаются, что это самое сильное впечатление в их жизни.
Наводнение в поселке Царевщина из-за сброса воды на Волжской ГЭС. Турбаза «Волжский» Куйбышевского сталелитейного завода. 4 мая 1979. Архив Шарыповых – Афанасьевых. Источник: russianphoto.ru
«Когда затопляли Крохино, это же прошлось, знаете вот, по жизни, по людям. …Нужно было ехать, вывозить из дома…».
Дом превращается в «зону затопления», жители становятся переселенцами. Вода, окружавшая их с самого рождения, теперь многоликое воспоминание. Первые прогулки по берегу реки. Страшные легенды о монстрах, живущих в водных недрах. Праздничные костры и песни. Проходящие мимо лодки. Рыбалка. Страх от пребывающей воды и ужас от того, что ее мощи невозможно противостоять. Все эти противоречивые образы сосуществуют в их памяти, перетекают один в другой.
Воспоминания о детстве». 1970-е. Источник: russianphoto.ru