После победы в Великой Отечественной войне советским гражданам казалось, что теперь страна заживёт благополучно.
Однако послевоенные 1946–1947 годы обернулись голодом. По данным историка В. Б. Жиромской, в Вологодской области в эти годы смертность превысила рождаемость в 1,5 раза.
Положение деревни было особенно удручающим. Деревенские старожилы вспоминали это время как страшное. Если горожане могли получать продовольствие по карточкам, то колхозники такой помощи не имели. К тому же они должны были выполнить высокие нормы госпоставок и налогов и накормить города. Всё это в условиях проблем с рабочей силой, ведь война унесла жизни миллионов работоспособных мужчин и женщин.
Государство сурово наказывало за невыполнение планов. Так, в 1946 году за срыв хлебопоставок государству председатель крохинского колхоза «Победа» был осуждён на 4 года лишения свободы. В 1948 году колхоз «Крохино» получил по суду штраф в 3000 рублей за срыв сдачи мяса государству.
Проблему нехватки рабочих рук наказания не решали. Колхоз «Победа» под руководством уже нового председателя Ивана Рюмина летом 1947 года не справлялся с сеноуборочными работами, так же, как рыбное хозяйство — с выловом рыбы. На требование заведующего рыбоприёмным пунктом отправить колхозников с сенокоса на озеро Рюмин отвечал отказом: не могу снять рыбаков на лов, так как без их участия не справиться.
В январе 1948 года, обсуждая будущий весенний сев, колхозники не стеснялись протестовать против спущенных сверху цифр: план по засеву преувеличен, реальный пахотный клин составляет на 50% меньше плана. Осенью того же года отмечаются проблемы с кормом для скота: необходимость срочного принятия мер подкрепляется примером из 1945 года, когда из-за отсутствия фуража одна свинья съела 14 своих собратьев.
В начале 1950-х ситуация стала не столь критичной. Однако на страницах архивных документов чувствуется скрытое недовольство. В одном из протоколов собраний колхозной парторганизации за 1952 год читаем удивительно смелое по тем временам заявление Елизаветы Ушениной о том, что колхозники с 1944 года работают задаром (см.фото 4). На другом собрании она не менее прямо высказывается насчёт районного начальства: «приезжают уполномоченные из района… только стращают: за плохую работу вышлем». Она же говорит, что колхозные коровы и лошади еле ходят. Ей вторит колхозница Тихонова: телята дохнут, а «свиньи стали похожи на кроликов».
Летом 1951 года у колхозников просто не было хлеба: колхозник Филин сетует на то, что трудодни не оплачиваются зерном, и в поисках хлеба колхозники идут в город или на пристань Чайка. И это в период жатвы, когда рабочие руки особенно нужны.
Крохинцы выживали благодаря рыбной ловле — рыбаки не довозили часть улова до приёмного пункта, прятали рыбу, чтоб затем привезти домой или продать в городе — об этом постоянно говорилось на собраниях крохинских коммунистов, но ситуация не менялась.
Любопытно, что в эти же годы наблюдается рост религиозных настроений. В протоколах собраний 1948 года упоминается совмещение празднования 1 мая с Пасхой в соседней с Крохино деревне Каргулино. В 1949 году парторганизация с возмущением обсуждает крещение детей одним из крохинских коммунистов, а в 1950-м ставится вопрос о снятии икон в квартирах коммунистов.
Текст подготовлен по материалам, найденным в архивах ВОАНПИ и статьях газеты «Белозерский колхозник».
Первая фотография из архива Зои Николаевны Карпуниной, далее сканы документов на основании которых написан текст.
Автор: Анна Савина, архивариус виртуального музея «Незатопленные истории Белого озера» в г. Вологде.
Поддержать развитие музея можно по ссылке.
